В.П.Гудков, психолог
«Необъявленный визит» № 2 (28) 1997
Возможность общения между людьми основана на том, что один и тот же предмет, событие, факт они воспринимают одинаково, в противном случае им бы потребовался переводчик. Однако не все так просто. Конечно, кирпич все воспринимают как кирпич, но события и факты в области человеческих отношений, политических событий, социальных явлений, то есть то, где предметом рассмотрения является человек и его дела, похоже на ситуацию с вавилонской башней, когда у людей внезапно появились различные языки. Мало кому известен такой озадачивающий факт: окружающие думают о нас обычно хуже, чем мы полагаем. Не вообще плохо, а просто не так хорошо, как мы думаем. Другой факт из области социальной психологии спорта; сравнивались две характеристики то, что спортсмены думают о собственном тренере и то, что, по мнению тренера, думают о нем спортсмены. Результаты ошеломили даже готовых ко всяким неожиданностям психологов; создалось впечатление, что исследовались отношения совершенно различных людей. Еще и еще раз (у других спортсменов и их тренеров) сравнивалось отношение к тренеру, и каждый раз один и тот же результат: тренеры намного «приукрашивают» в своем мнении отношение к ним спортсменов. Таким образом, люди, смотря на один и тот же факт, способны видеть его по-разному. Частично это явление объясняется действием так называемой «психологической защиты», смысл ее перекликается с ответом Гегеля на сообщение о том, что его космогонической теории противоречат факты – «Тем хуже для фактов», отвечал невозмутимый философ. Принцип вторичности фактов относительно личностных ценностей лежит, как мы видим, в основе защиты и позволяет предсказать направление, в котором эти факты будут интерпретироваться. Вот пример типичной личностной трактовки сложившейся ситуации: молодой человек двадцати четырех лет недавно ушел с третьего курса медицинского института. За плечами армия и абсолютно не нужное мореходное училище. Ситуация невеселая – время, необходимое для развития, потеряно, но он не унывает: «Теперь я свободен и могу пойти, куда захочу». Иной раз по характеру воздействия психологическую защиту хочется сравнить с анестезией. У женщины преклонного возраста погибает под колесами поезда старший сын, от рака умирает сначала муж, затем младший сын. Но при встрече она оживлена, разговорчива, улыбается, разговор наш вращается вокруг одной темы, ее внуков, о которых она готова говорить до бесконечности. Что ж, видно, на то она и защита, чтобы смягчать удары судьбы.
Собственно понятие «психологической защиты» гораздо обширнее, оно является родным для целого ряда феноменов человеческой психики. Суть его, как мы уже видели, заключается в такой интерпретации реальности, при котором она перестает «ранить» человека. Но явления психологической защиты гораздо многообразнее, по степени конструктивности их можно разделить на несколько типов. Первый из них носит название «вытеснение»; заключается оно в том, что человек просто выкидывает из головы вещь, вызывающую у него неприятные эмоции. Казалось бы просто, но особенность этого процесса в том, что воспоминания выкидываются сами, без сознательных волевых усилий человека. Подобная «услуга» психики имеет и негативный эффект, из памяти стирается даже то, что хоть отдаленно напоминает о неприятном факте. В этом причина многих «непонятных» на первый взгляд провалов памяти.
Второй механизм – фантазии. Забыть неприятность не удалось, и тогда на помощь приходят мечты, грезы; в них сбываются самые смелые, самые сокровенные желания и в результате неприятность ассоциируются с яркими чувственными фантазиями, автоматически получившими право на самостоятельное существование.
Третий эшелон защиты носит название рационализация. Примером ее может служить ситуация, описанная в басне Эзопа «Лиса и виноград», в случае неудовлетворения потребности находятся «веские» причины отказа от борьбы за нее; лиса не съела виноград «не из-за высокого расположения сочных кистей, а из-за их незрелости».
О такой разновидности защиты, как сублимация, мы говорим, когда неудовлетворенное желание находит выход в какой-либо другой деятельности. Масштабный пример сублимации, предложенный Фрейдом (он и ввел этот термин), описывает психический процесс, при котором неудовлетворенная сексуальная энергия находит выход в творчестве.
Следующий тип защиты – регрессия: если что-то недостижимо, то энергия желания переносится на похожий объект, отличающийся возможностью достижения.
Пожалуй, самым конструктивным типом защиты является гиперкомпенсация. Она проявляется, когда человек обнаруживает в себе черту или свойство, с которой он не желает мириться. И, в результате, с невиданным упорством человек тренирует, развивает функцию, компенсируя недостаток, достигая при этом результатов, которые приносят ему известность и даже славу. Начало рассказа о своем жизненном пути у многих олимпийских чемпионов в тяжелой атлетике звучит так: «В детстве я рос слабым и хилым, меня часто обижали, чтобы суметь дать отпор, я начал заниматься спортом». Казалось бы, этого может достигнуть каждый, но дело в том, что переживание своей ущербности служит мощным генератором энергии и в то время, когда «нормальный» ребенок развлекается в парке аттракционов, читает захватывающий детектив, ребенок «ненормальный» упорно идет к своей цели, используя все резервы своей хрупкой детской психики.
Виды психологической защиты не ограничиваются вышеприведенными, в литературе можно встретить такие термины как «реверсия», «смещение», «проекция», «конверсия», «изоляция» и многое другое. При несложном анализе можно увидеть, что они в той или иной степени близки к тем, о которых мы говорили (вообще классификация видов защиты очень условна, механизмы их так же многообразны, как и человеческая психика). Каждый из них проявляется бессознательно, выполняя функцию сведения к минимуму тревоги. Гиперкомпенсация, пожалуй, самый оптимальный вид защиты, потому, что решает вопрос радикально – объективным изменением реалий, вызывающих негативное отношение субъекта, и поэтому гиперкомпенсация может быть противопоставлена всем другим видам защиты, которые могут всего лишь видоизменить, но не устранить полностью тревогу.
Перечисленные вкратце феномены психологической защиты относятся не к какимто экзотическим случаям патологии, они – составная часть внутреннего мира любого человека. Потребности индивида, являющиеся основой его развития, постоянно ставят задачи: «овладей женщиной», «получи пост», «выиграй соревнования», «стань знаменитым». И в зависимости от масштабности задачи, успеха добивается только каждый десятый, или сотый, или миллионный. А у остальных запускаются механизмы психологической защиты, фактически ставящей между нами и реальностью полунепроницаемый барьер, перерабатывающий факты или отвергающий их в той мере, в какой нам обеспечивается ослабление действия стрессовых факторов.
Защита бывает не только приобретенная, но и врожденная. Например, отношение детей к родителям; ребенок, видя по телевизору чемпиона мира по боксу, совершенно серьезно спрашивает: «Пап, а ты ему дашь?» И родительское сердце отвечает своему дитяти той же монетой. «Каждая мать в глубине души уверена, что растит гениального ребенка». Эта американская пословица точно подмечает родительскую тенденциозность в ответ на детскую уверенность в идеальности собственных родителей (то, что происходит, когда дети прощаются с этой иллюзией, особый разговор).
Разновидностью защиты является смех. Вернее, чувство – юмора, потому что смех сопровождает и стенические эмоции (смех радости), и истерический припадок, и элементарную стимуляцию ног в области подошвы. А типичное человеческое приобретение, чувство юмора, служит одной важной цели: оно является предохранителем в логической цепи переработки информации при фиксации человеком противоречий. Человек категорически избегает неправильное, абсурдное: оно залог несправедливости при взаимодействии человека с природой и обществом. И когда в понимании человека сталкиваются объяснительные схемы, противоречащие друг другу, вместо того, чтобы приходить в ужас от неудачи логики, он смеется.
Итак, в области индивидуальной психологии роль защиты – оптимизация влияния реалий на индивида, но характер искажений действительности у различных индивидуумов может совпадать, в этом случае мы переходим к социальным явлениям, при которых получается парадоксальный результат: взрослые люди в здравом уме и трезвой памяти переворачивают факты так, что, ни соврав ни единого слова, получают желаемый результат, искренне веря в правильность своего понимания действительности. Причем масштабы этого искажения могут быть самыми различными. Например, чествование юбиляра, факты биографии после минимальной обработки представляют виновника торжества как выдающегося деятеля современности. Другой полюс масштабности: одурманенные идеей расового превосходства солдаты вермахта, бросающиеся под русские танки. И застольный тост и геббельсовская пропаганда – суть призмы, преломляющая реальность в желательном направлении. Но вот примеры, где пристрастия не должно быть в принципе: мир науки, квинтэссенция которой – истина. Накал страстей при сравнении научных точек зрения порой достигает таких размеров, что невольно задумываешься, а существует ли истина отдельно от ее сторонников? Даже самые сильные и логичные аргументы не в состоянии переубедить горячих приверженцев той или иной идеи; в семидесятых годах нашего столетия «народный академик» Лысенко отрицал генетику, приравнивая генетическую спираль к теплороду, научному понятию, представляющему только исторический интерес. Обобщая положение с научными спорами, один ученый горестно заметил, что новые идеи одерживают верх над старыми лишь после естественной смерти сторонников старых идей. Очевидно, что стремление к истине у ученых в подсознании сильно сцеплено с самоутверждением, удовлетворением инстинкта ego, требующего победы везде, в том числе и в научном споре. Другими словами, там где встречается непонимание, там ищи заинтересованность.
Призмы, преломляющие реальность, могут резко локализоваться в пределах одной социальной группы (социологи такие группы называют стратами), принимая курьезные формы. Например, некто Раш опубликовал статью, в которой убедительно доказывал, что самым ценным для общества являются офицеры, все остальные социальные группы по отношению к ним имеют второстепенное значение. И немало поклонников дисциплины и порядка разделили его мнение. Можно, конечно, с улыбкой отнестись к наивной гордости за отечественную армию, если бы не снобизм некоторых представителей творческой интеллигенции, снисходительно относящихся к тем, кто не отличает финал музыкального произведения от оды. (Своему незнанию закона Ома, они не придают значения). Расхождения в интерпретационной системе различных социальных групп настолько велики, что обративший на это внимание английский писатель Чарльз П.Сноу назвал свою книгу «Две культуры», в ней он утверждает, что «физики» и «лирики» далеки друг от друга так, что трудно найти плоскости их сравнения: две культуры, две цивилизации, два мира…
… Вернемся к человеку как таковому. Итак, вне его провоцирующее на цинизм несходство языка, смысла, ценностей. И невольно возникает мысль, что приоритеты и ценности, которые меняются по мере взросления, также не абсолютны. Если для малыша был ценностью велосипед, для подростка – мотоцикл ХарлейДевидсон, для молодого человека – скоростной Феррари, для зрелого мужчины Мерседес, то не значит ли это, что окончательное «понимание истинных ценностей» наступило лишь в связи с наступлением деинволюционной фазы онтогенетического развития или, проще говоря, истинной ценностью объявляется то, что соответствует интересам человека преклонного возраста. Человека солидного, взрослого, самостоятельного, состоявшегося. То есть человека, который окружен системой стабильных ценностей; его профессиональное занятие реализует его мужские качества ума, практичности, находчивости, трудолюбия и так далее. Своим трудом он обеспечивает достойный достаток и сытость в семье и каждый факт или фактик его личной жизни подтверждает это. Состоявшийся человек уверен, прочен, доволен. Но все дело в том, что любое стационарное личностное состояние (то есть, не имеющее перспективы развития), будь то дворник или директор банка, бессознательно квалифицируется его обладателем как состоявшееся. При этом не взятые вершины бессознательно убираются из сферы психического отражения, а в случае столкновения с ними квалифицируются как не берущиеся либо имеют… личностный эстетический смысл: «Какой «Линкольн» у имярек!», «Какой себе дворец имярек отгрохал!», «Какую красавицу себе имярек в жены взял!». Но этот имярек должен существовать за тридевять земель, за тридевять морей, если же это сосед, существование которого намекает на иллюзорность собственной состоятельности, то это может привести к неврозам, нарушениям уголовного кодекса и революциям. Но это в редких случаях, гораздо чаще идут в ход спасительные формулы типа: «От трудов праведных не построишь палат каменных», или «Из грязи в князи» или «Всяк сверчок знай свой шесток» и так далее, и тому подобное. Кстати, причины многих семейных конфликтов состоят в том, что жена отказывается принимать интерпретационную систему, при которой муж считается состоявшимся.
Итак, психологическая защита – «специальная регулятивная система стабилизации личности, направленная на устранение или сведение к минимуму чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта»*. Но тревога существует, существуют и неврозы. Значит, психогении – свидетельство того, что система защиты «пробита» и не справилась со своей задачей. Сама собой напрашивается аналогия соматической медициной: существует иммунная система и деятельность ее — противостояние болезням, но болезни все-таки приключаются и тогда на помощь приходит врач. В случаях нежелательных явлений в сфере психики на помощь приходит психолог и, очевидно, суть его нелегкого труда состоит в конструировании системы работоспособной психологической защиты. «… Следует избегать давать какие-либо советы по устройству дальнейшей жизни больного (кроме совершенно очевидных случаев), а его рекомендации ограничиваются лишь общемедицинскими. Все решения после тщательного обдумывания и всестороннего взвешивания должны приниматься больным самостоятельно, врач может лишь незаметно направлять больного, представляя в определенном свете, объясняя те или иные факты… Ввиду того, что в большинстве случаев конфликтная ситуация носит субъективно малоразрешимый характер, на передний план выступают задачи адаптации личности в условиях стрессовой ситуации, выработки своеобразной «десенсибилизации» к отрицательным эмоциональным воздействиям»**. Это цитата из руководства по психотерапии и относится она к статье, в которой рассказывается о лечении неврастении; понимать ее следует в том смысле, что психотерапевт должен менять не жизненные условия, а их восприятие больным, его систему интерпретации действительности. Конечно, было бы наивным считать, что вся психотерапия построена только на этом принципе, но изменение отношения к существующим психогенным фактам – одна из глобальных задач психотерапии.
Итак, каждый из нас защищен от реального мира системой личностной психологической защиты. Подобно атмосфере планеты она укутывает каждого человека для того, чтобы защитить его от угроз внешнего мира. Они могут быть схожими с системой интерпретации другого человека, а могут быть совершенно различными. (В этом один из секретов психологической совместимости). Они могут частично совпадать у различных по масштабу групп, от семейной пары до народов, но чаще всего трагически не совпадают и в этом источник отсутствия взаимопонимания. Система защиты растет и развивается вместе с человеком. А когда горести и напасти прорывают ее, то задача психотерапевта состоит в том, чтобы привести в порядок именно ее, оставляя в неприкосновенности ядро личности человека.
*Краткий психологический словарь. /Под ред. А.В.Петровского и М.Г.Ярошевского. М. 1985, с.101.
**Руководство по психотерапии. /Под ред. В.Е.Рожнова. Ташкент. 1979. с.340.
Комментариев нет:
Отправить комментарий