С одной собакой мы уже имели дело, — сказал Холмс, протягивая мне вечернюю газету с заметкой, аккуратно отчерк-нутой красным карандашом, — "Невероятные способности собаки по кличке Жак":
"Вчера в Лондонском цирке вновь демонстрировались необыкновенные способности беспородного пса по кличке Жак. Месье Бонэ, его хозяин, в недавнем прошлом — врач-стоматолог, обнаружил, что его дворняга обладает даром телепатии. Уже год он гастролирует по столицам многих государств, поражая зрителей и ставя в тупик ученых.
Видевший это чудо профессор Гаррит сказал нашему корреспонденту, что он поражен способностью собаки принимать мысли хозяина. Он считает, что если это не хорошо отработанный трюк, то мы имеем наглядное доказательство того, что наши меньшие братья обладают телепатическими способностями.
Спешите посетить цирк и увидеть необъяснимое явление. Гастроли месье Бонэ продолжатся до конца зимнего сезона".
— Ну как, — спросил Холмс, — хотите взглянуть на это чудо?
— В детстве, — сказал я, — для меня всегда был праздничным тот день, когда отец водил меня в цирк. Но после того, когда я, уже подростком, стал свидетелем смерти шпагоглотателя, я перестал ходить в цирк. Это было страшное зрелище: шпагоглотатель, опустив в пищевод клинок, случайно оступился на ковре и лезвие пронзило его внутренности.
— Но ведь я предлагаю вам взглянуть на пса, который дурачит зрителей, ставя в неловкое положение ученых, неспособных объяснить явление телепатии.
— Но если вы считаете этот цирковой номер всего лишь фокусом хорошего дрессировщика, то какой смысл терять время?
— Дорогой Ватсон, в своей практике мне не раз приходилось сталкиваться с явлениями, объяснить которые можно только признав возможность передачи мыслей. Почему бы не предположить эту способность и у высокоорганизованных животных?
— И вы хотите, чтобы я пошел с вами?
— Непременно! И не забудьте прихватить бинокль. Револьвер в этом случае не пригодится. Собаку Баскервилей мы пристрелили, а эту будем разглядывать.
Оказалось, что Холмсу уже доставили билеты, и ему требовалось только мое согласие.
— Я иду смотреть эту собаку уже второй раз. Поверьте, Ватсон, вы не пожалеете о потраченном вечере.
Рассказывая о своих студенческих годах, Холмс говорил, что он даже тогда, в дни безденежья, не сидел на галерке. Если уж сидеть в театре, то только в бельэтаже или в партере. С галерки и видимость не та, и восприятие иное. Приглашая меня в цирк, он и на этот раз остался верен своему правилу — быть в первых рядах.
Обычно в цирке сначала выступают акробаты, наездники, жонглеры. Во второй части выступления — дрессированные животные.
Жака выпустили предпоследним. Обаятельный конферансье представил публике месье Бонэ и его животное — лохматого пса, добродушного, как большинство дворняг. По словам конферансье, этот пес способен был выполнять любые команды своего хозяина, как при зрителях, так и с другого конца Лондона.
Способность пса к телепатии Бонэ, по его словам, обнаружил чисто случайно и развил дрессировкой.
Вначале были продемонстрированы весьма обычные номера, такие как стойка на передних и задних лапах, прыжки через кольцо, танец под губную гармошку и прочая незамысловатость, на которую способны многие животные.
После этого конферансье вызвал четверых добровольцев, которые смогут удостовериться в способности пса выполнять команды дрессировщика, разъезжающего по городу. То есть с большого расстояния, что полностью исключало подслушивание и сигнализацию.
— Быстро поднимите руку, Ватсон, я хочу, чтобы вы вошли в это жюри.
Когда мы сели в машину, у меня созрел план разоблачения фокуса, выдаваемого за телепатию. Не зря показывали все то, чему обучен пес, теперь в такой же последовательности будут отдаваться и "телепатические" приказы. По истечении определенного времени пес повторит все, что мы видели, и в такой же очередности.
Досадуя на Холмса за то, что и он, и я тратим на подобную ерунду целый вечер, я, едва усевшись на сиденье, спросил француза, в какой последовательности будут отдаваться его приказы оставленному на арене псу.
— В любой. Ответ разрушил мой план, но я не сдавался.
— Если вы не возражаете, месье, то я попрошу вас отдать приказ, как только мы остановимся.
— Но это можно и на ходу, — не дал договорить мне Бонэ.
— В таком случае, сейчас, — я достал записную книжку, что-бы не запамятовать, — попрошу вас скомандовать собаке, чтобы она прыгала через кольца, установленные на арене.
— Пожалуйста, — ответил Бонэ и, опустив голову, крикнул: — Жак! Жак! В кольцо! В кольцо!
В таком же тоне были отданы все приказы. Эту особенность заметили и наши спутники.
— Разве, — спросил мой сосед по сиденью, — для передачи мыслей надо их громко произносить?
— У каждого своя манера, мне нравится именно так, как будто я и мой Жак находимся рядом. Надеюсь, джентльмены, вы не станете спорить со мной, что на расстоянии, которое отделяет нас от цирка, слышимость исключается.
Действительно, когда Бонэ отдавал подсказываемые нами команды, мы проезжали мимо Вестминстерского аббатства, а цирк, как известно, расположен в районе Гайд Парка.
Проколесив по Лондону около получаса, мы возвратились, и, по просьбе конферансье, доложили публике о проделанных экспериментах. Со своей стороны, те, кто запомнил, в какой последовательности Жак выполнял команды, подтвердили полное соответствие моим записям.
По дороге домой, делясь своими впечатлениями об увиденном, я спросил Холмса, что именно оторвало его от любимого кресла и тепла камина.
— Пока, — сказал Холмс, — мне трудно ответить, ведь предчувствие не всегда можно выразить словами.
— Но чего можно ждать от этой дворняги?
— Не от нее, а от ее хозяина, как, впрочем, и в той истории, когда животное совершало преступления, задуманные человеком.
— Мне лично Бонэ больше напоминает ловкого плута, пройдоху, но не преступника.
— Согласен. Больше того, как помните, я все выступление не расставался с биноклем, наблюдая за собакой и ее хо-зяином.
Холмс любил повторять, что для поисков истины следует иметь критический ум и способность к анализу имеющихся фактов.
— Далее, — продолжал Холмс, — я уверен, что отдельные человеческие особи обладают даром телепатии — способностью как принимать, так и передавать мысли. И когда я узнал, что этим даром якобы обладает собака, то мне, естественно, захотелось взглянуть на это чудо.
— Мне показалось странным, — сказал я, — что Бонэ громко передает свои приказы.
— И мне тоже, — согласился Холмс, — Это, Ватсон, вы хорошо подметили. Но команды передавались не в привычной для пса последовательности, а так, как предлагалось вами.
Зазвонил телефон. Холмс снял трубку.
— Я дома, можете заглянуть. У меня мой друг доктор Ватсон, полагаю, он не помешает.
— Это лорд Каррингтон, — пояснил Холмс, усаживаясь в кресло.
Я знал, что в свое время Холмс оказал большую услугу семье Каррингтонов, найдя какой-то фамильный документ, и с тех пор эти аристократы боготворили моего друга. Сейчас, как я понял, должен был приехать Каррингтон-младший.
Состояние семьи Каррингтонов было одним из самых крупных в Англии. Они владели большинством акций концерна радиоэлектроники. Им принадлежали рудники редкоземельных металлов. Известный химический концерн управлялся одним из отпрысков этого древнего рода.
Следует добавить слышанное от Холмса: все или большинство представителей этой фамилии имели пристрастие к коллекционированию. Так, Каррингтон-старший подарил Британскому музею непревзойденную коллекцию бабочек и жуков, собранных по его поручению едва ли не во всех концах света. Каррингтонсын проявил себя знатоком истории Ассирии и Вавилона.
Пожалуй, самым оригинальным коллекционированием был занят внук: в его родовом поместье, успел рассказать Холмс, настоящий зверинец, но все животные, птицы, пресмыкающиеся и рептилии отличаются от своих сородичей. В бассейне живет абсолютно белый крокодил, в террариуме — питон с двумя головами, есть еще шестиногий кенгуру, гибриды волка и лисицы, пернатые редчайших видов, экзотические рыбки, которых нельзя увидеть ни в одном из зоопарков.
— Послушаем, зачем пожаловала его светлость, — сказал Холмс. В представлении многих людей внешность потомственных аристократов должна разительно отличаться от внешности представителей других классов. Спору нет, потомственное ничего неделание, действительно, отличает руки аристократа от рук пахарей и кузнецов. То же можно сказать и о коже лица. Ее состояние зависит и от условий жизни человека, наследственности и отношения к своей внешности.
Внешность лорда Каррингтона совсем не соответствовала все еще бытующему представлению об аристократах. Круглая, с большой лысиной, голова на короткой шее. Непропорционально длинное туловище на кривоватых ногах, лопатообразные руки с короткими толстыми пальцами и хриплый, как у простуженного докера, голос. И все это — у отпрыска древнейшей фамилии. Но за весьма заурядной внешностью скрывался недюжинный ум бизнесмена, сумевшего утроить, а может быть, и удесятерить доставшееся от предков состояние.
Лорда никак нельзя было назвать красавцем, но умные глаза и не сходящая с губ доброжелательная улыбка вызывали симпатию.
— Вы знаете, джентльмены, мое пристрастие к экзотическим животным и феноменам среди них как по внешности, так и по возможностям. Так вот, теперь мне не дает покоя собака, вот уже месяц выступающая в Лондонском цирке.
— Вы говорите о Жаке, собаке-телепате? Мы с доктором Ватсоном видели ее.
— И какое она на вас произвела впечатление, мистер Холмс? Фокус, результат дрессировки или же феномен?
— Мне кажется, ни первое, ни второе и ни третье.
— Что же? — изумился лорд.
— Пока я не пришел к окончательному выводу, хочу завтра еще раз побывать в цирке и постараться понять, что может быть "четвертым". Так чем могу служить?
— Я пришел к вам, мистер Холмс, спросить о собаке Бонэ, только и всего. Меня этот пес страшно заинтересовал, и я веду переговоры с его владельцем — хочу приобрести для своей коллекции.
— А вы уверены, что собака действительно обладает даром принимать мысли хозяина?
— То, что я видел, и видел уже несколько раз, говорит за телепатию.
— Вы побывали в составе жюри, разъезжали в машине и слышали, как Бонэ отдавал приказания?
— Да, мистер Холмс. Откровенно говоря, мне это показалось несколько странным. Зачем кричать как на параде, когда пес находится за несколько миль и услышать, разумеется, не может.
— Недоумение по этому поводу испытали и мы с доктором Ватсоном. В самом деле, зачем? Но вернемся к вашему на-мерению приобрести пса.
— Я дважды повышал цену, но этот Бонэ неумолим. Говорит, что собака — его кормилица и предлагаемая сумма не компенсирует утраты уникального животного. Но сегодня он сообщил по телефону, что при выполнении его условия, пес перейдет в мою собственность.
— Насколько я понял, мистер Холмс, Бонэ — не только дрессировщик, но и изобретатель какого-то устройства, производство которого он хочет наладить на моем предприятии. Что ж, если устройство соответствует профилю предприятия и имеет перспективы для выгодной реализации, я согласен. Но это лишь одна причина, побудившая меня злоупотребить вашим вниманием, мистер Холмс.
— Как выглядит вторая?
— Эта идея принадлежит уже не мне, а Бонэ. Он видел вас в первом ряду, не узнать вас невозможно. Бонэ сказал, что если на его выступление пришел сам Шерлок Холмс, он чувствует себя подозреваемым в каком-то тяжком преступлении.
— Очень мило с его стороны, — усмехнулся мой друг, чувствовать на себе горящую шапку, но пока ему не о чем беспокоиться, я и доктор Ватсон просто решили развлечься.
— Бонэ, — продолжал лорд, — соглашаясь уступить мне своего телепата, просит согласия оформить сделку в вашем присутствии.
Холмс посмотрел на меня, я пожал плечами.
— Когда он хочет наведаться?
— Он в моей машине, мистер Холмс, он и его собака.
— Что ж, пригласите обоих. Как вам нравится эта история, Ватсону.
— Она принимает какой-то странный оборот. Брать вас в свидетели сделки...
— Дорогой Ватсон, не каждой истории сопутствует кровь, золото и возмездие, побудем просто очевидцами невероятного.
Читатель, возможно, уже подметил мое пристрастие рисовать портреты действующих лиц. Одни авторы делают это сразу и в мельчайших подробностях, другие — предпочитают давать детали портрета по всему тексту. Мне, пожалуй, больше импонирует первое.
Впечатление о человеке, увиденном на сцене, далеко не всегда совпадает с тем, которое он оставляет, находясь в домашней обстановке. На манеже цирка Бонэ представлялся мне артистом, развлекающим публику необыкновенными способностями своей собаки. Теперь мы увидели совсем другого человека. Не зная, кто он, можно было принять его за солидного врача, степенного исследователя научных проблем, преподавателя колледжа.
— Да, господа, Жак дает мне и средства к существованию, и надежды получить нечто большее. Но вначале, пользуясь вашим согласием, мистер Холмс, и в присутствии вашего друга доктора Ватсона, я хочу завершить первую часть наших отношений с лордом Каррингтоном. Речь идет о продаже моего Жака за уже оговоренную сумму. Если только вы не передумали, ваша светлость, и согласны приобрести животное, не имея уверенности, что оно будет выполнять ваши приказы.
— Такой уверенности у меня действительно нет, но я надеюсь, месье Бонэ, на вашу помощь и инструктаж.
— Все будет зависеть от того, как быстро вы расположите к себе Жака.
— В таком случае, вот чек.
— Благодарю вас, с завтрашнего дня я готов показывать все тонкости обращения с Жаком. Вы сможете демонстрировать его способности своим друзьям не хуже меня.
— Скажите, месье, вам не жаль расставаться со своим другом и кормильцем? — неожиданно спросил Холмс. — Такая потеря невосполнима.
— Разумеется, жаль, ведь мы дружны уже три года.
— Всего? По виду псу не меньше восьми.
— Совершенно верно, мистер Холмс, я думаю, даже больше. — Скажите, Бонэ, телепатические способности проявились уже у щенков?
— Этого я не знаю, сэр, — плутовато улыбнулся тот, — ведь я подобрал его три года назад, когда он кормился возле мусорных ящиков.
— И сразу обнаружили способность воспринимать ваши мысли?
— Ну, что вы! Вначале я догадался, что собака истощена и, приведя домой, откармливал целую неделю.
— И за это она так полюбила вас...
— Да, сэр. Больше того, Жак позволил мне причинить ему боль и ни разу за это не тяпнул.
— Наказания при дрессировке?
— Нет, сэр, до нее.
Холмс взглянул на лорда Каррингтона, давая понять, что разговор принял несерьезное направление.
— Я понимаю ваше недоумение, мистер Холмс, — сказал тот, — но насколько я мог понять месье Бонз, он имел намерение не только получить чек в вашем присутствии, но и пояснить, какое именно его изобретение следует внедрить на моем предприятии.
— Совершенно верно, джентльмены, именно это заставило меня продать собаку и просить лорда Каррингтона рассмотреть мой прибор, который, как мне представляется, может быть использован во многих областях.
Мы с интересом посмотрели на него.
— Хочу надеяться, ваша светлость, вы не пожалеете о приобретении, даже после того, как узнаете, что в данном случае телепатии нет и не было.
Договорив, Бонз приподнял бороду и мы увидели висевшую на шее плоскую коробочку, напоминавшую портсигар.
— Да, джентльмены, это самый настоящий радиопередатчик, именно через него я передавал свои команды.
— Вместо приема мыслей пес принимал радиоволны? Что ж это тоже интересно, и я нисколько не жалею, Бонэ, о нашей сделке, — рассмеялся лорд Каррингтон.
Бонэ снял миниатюрный радиопередатчик и передал его светлости.
— Так это же моя продукция! — воскликнул тот, рассмотрев клеймо.
— Совершенно верно, сэр. Вероятно, уже устаревшей конструкции.
— Да, сейчас миниатюризация пошла еще дальше, и скоро передатчики будут не больше спичечного коробка. Холмс поднял руку.
— Месье Бонэ, — сказал он, — а куда вы спрятали приемник? Я, как вы, вероятно, заметили, почти не опускал бинокля, но ничего, кроме того, что пес изредка почесывал морду, не обнаружил.
— Я видел, мистер Холмс, как вы внимательно рассматривали Жака. Радиоприемника нет и не было, есть иное.
Бонэ подтянул собаку за ошейник и, раскрыв ее пасть показал уже желтеющие от старости зубы.
— Без лупы вы ничего не увидите. Холмс поднял стеклянный колпак, под которым вот уже много лет покоилась историческая реликвия — большая, с ручкой из слоновой кости, лупа, и мы поочередно взглянули на коренной зуб с небольшой темноватой пломбой.
История человечества пестрит множеством фактов, когда открытия совершались отнюдь не учеными, а случайными людьми. Поэтому, когда Бонэ предъявил нам авторское свидетельство, выданное во Франции, мы поняли, что под личиной "артиста оригинального жанра", как обычно именуют артистов цирка и эстрады, скрывается изобретатель.
"Формула изобретения" — так во всех странах именуется суть открытия: "Возможность приема коротковолнового диапазона вещания оголенными зубными нервами человека и животных".
— Это произошло около десяти лет назад, — рассказал Бонэ.
— Тогда я, молодой врач-дантист, только что начал свою практику. Вскоре ко мне пришел больной и пожаловался на то, что после того, как я отремонтировал его зуб, он стал слышать рекламу какой-то мыловаренной компании. Регулярно и в одно и то же время. Внешне этот человек не производил впечатления помешанного, но, чтобы успокоить его, я взглянул на свою работу, постучал по зубу и тем самым вызвал у пациента болезненное ощущение. И пока я готовил бормашину, настал час передачи. Слово в слово пациент повторил то, что слышал. Я вскрыл пломбу и обнаружил, к своему стыду, оголенный нерв, не замеченный мною при пломбировании. На другой день пациент поведал мне, что избавился от рекламы.
Таким образом, джентльмены, я обнаружил интересное явление — способность зубных нервов принимать радиоволны. Я, разумеется, не стал экспериментировать на пациентах. Я ограничился животными, главным образом, бездомными дворнягами, которые находили у меня кров, пищу и сомнительное удовольствие знакомства с бормашиной. Самым успешным был опыт с дворнягой, получившей кличку Жак и некоторые навыки дрессировки, тонкости которой мне пришлось постичь. Остальное вам известно.
— Насколько я понимаю, месье Бонэ, — сказал лорд Каррингтон, — уступив мне пса, вы в состоянии получить замену.
— Да, но мне хотелось заинтересовать вас перспективой использования моего открытия в иных областях.
— Для этого, месье Бонэ, я должен посоветоваться со специалистами, но думаю, что наша фирма сумеет найти применение открытому вами эффекту.
На этом читатель позволит мне остановиться, поскольку последующие события нам с Холмсом остались неизвестными. Фирмы не любят открывать производственные секреты, какими бы они ни были.
Холмс убежден в том, что случайное открытие дантиста будет использовано министерством обороны для разведчиков, работающих в иностранных государствах, а также зоологами и физиологами.
Комментариев нет:
Отправить комментарий