«Правда детектора лжи».

 Вячеслав Гудков, психолог

«Необъявленный визит» № 3 (29) 1997

В популярной литературе по психологии детектор лжи (Lie detector) — одна из излюбленных тем и благодаря этому, правду о том, что никакую ложь он не измеряет, а просто фиксирует степень эмоциональной реакции, знают уже дети. Лучше всего возможность человеческого искусства при расшифровке данных полиграфа (прибора, на котором в виде кривых вычёрчиваются показатели дыхания, тонуса сосудов, кожного сопротивления и так далее) выразил американский писатель в жанре детектива Э.С.Гарднер: «Для меня вопрос, насколько точен детектор, был равносилен вопросу: «Как хороша фотокамера? «Естественно, не камера делает снимки. Снимки делает фотограф… Полиграф — всего лишь научный инструмент. Он фиксирует некоторые специфические реакции со стороны субъекта. Сопоставление и оценка этих реакций с целью выяснить, говорит ли субъект правду или нет, зависит от множества факторов — от вопросов, которые ему задают, от того, насколько субъект подготовлен к испытанию, и от мастерства оператора». Другой американец, но уже психофизиолог, Дж.Хэссет, утверждает, что полиграф можно обмануть, для этого можно чем-нибудь отвлечься, например, изучением рисунка на обоях, и отвечать на вопросы автоматически. Другой приём обмана: создание мышечного напряжения (например, прижатием языка к небу), которое «наивный» полиграф примет за эмоциональный всплеск. А можно действовать совсем просто: для того, чтобы сбить с толку исследователей, надо засунуть в ботинок кнопку и в некоторые моменты наступать на неё пальцем. При этом боль будет имитировать полную картину бурных переживаний на совсем незначащие вопросы. Учитывая все это, Дж.Хэссет считает, что претендующее на сенсационность название «детектор лжи» следует заменить более точным «детектор эмоций».

Но суровая, правда детектора лжи (оставим пока старое название) все-таки состоит в другом, и, наверное, куда более драматическом обстоятельстве. Давайте немного задумаемся: что происходит при использовании полиграфа? Ведь, по сути, измеряется глубина чувств человека — материи тонкой, деликатной, для которой нет ничего более противоположного, чем бездушные механизмы и приборы. Но тем не менее казенное, трижды нечеловеческое выражение «производится измерение параметров регуляции функционирующей системы» — абсолютно точно отражает смысл процесса использования детектора. Еще один удар по человеческому самолюбию: «… гордые и тщеславные существа, гораздо более отличающиеся от животных своей спесью, чем именем людей, сколько бы не претендовали на то, чтобы быть выше животных, в сущности являются животными и ползающими в вертикальном положении машинами…». Эта крутая цитата из работы французского философа восемнадцатого века Ж.О.Ламетри, которая так и называлась «Человек — машина». В ней доказывалось тождество венца природы и механических приспособлений. Ярость, которую вызвали его работы, трудно передать: его запрещали, оскорбляли, проклинали, преследовали, угрожали, призывали к расправе над ним, но не сделали лишь самую малость — не доказали его неправоту; и сделать это было довольно трудно, так как Ламетри в своих работах использовал самые последние достижения науки того времени. И дело даже не в авторстве подобной антигуманной идеи: прогресс научных знаний неумолимо предоставлял всё более новые аналогии функционирования человека и машины. Само слово «рефлекс», уместность которого при описании некоторых видов поведения человека ни у кого не вызывает сомнений, позаимствовано ещё раньше Р.Декартом из арсенала… оптики.

Поразительные примеры того, что можно сделать с человеком, если не стесняясь влезть ему под черепную коробку, представляет профессор Йельского университета Х.Дельгадо, который так описывает результаты раздражения током отдельных участков головного мозга: больные расслаблялись, ощущали непринуждённость и благополучие, совершенно преображались, пребывали в прекрасном настроении, ощущали легкость, удовольствие и часто улыбались. Однажды при введении электродов 36-летней женщине, больной эпилепсией, которой не помогали медикаментозные средства, последняя отметила приятное покалывание в левой половине тела, после чего стала отпускать кокетливые шуточки, утверждая, что это ощущение ей «очень» нравится, наконец она прямо заявила о своём желании выйти замуж за врача. Другая больная с тем же диагнозом, довольно замкнутая и уравновешенная, при стимуляции височной доли мозга стала целовать руки врачу и выражать «огромную благодарность за те чувства, которые дали возможность ей испытать». При других раздражениях перед больными разворачивались яркие, полные подробных деталей зрительные картины их прошлого. У кого-то возникало чувство безотчётного страха, тоски, одиночества. У большого числа людей возникало явление дежа вю (dej vu), то есть ощущение того, что-то, что с ними происходит в данный момент, уже с ними когда-то было. В экспериментах на животных исследователи вмешивались в их жизнь более решительно. Например, агрессивный вожак стаи обезьян макака-резус при раздражении мозга становился робким и боязливым. Обезьяна-мать совершенно не обращала никакого внимания на страдающего малыша до тех пор, пока не прекращалась стимуляция. Специально подобранному для кровавой корриды быку во время его смертельной атаки на матадора стимулировали мозг, после чего тот становился ласковым теленком. (Можно представить, что случилось бы, если в пульте управления поведения быком в руках матадора заела кнопка). Подобные эксперименты производились и на людях. Одному больному, страдавшему яростной, ослепляющей агрессией, во время которой он полностью терял контроль над своими действиями, дали в руку устройство, воздействующее на соответствующие структуры мозга и способное мгновенно укрощать злобу, и он, время от времени, пользовался этим устройством к явной радости окружающих. Оставим в стороне предположение, что Х.Дельгадо попадались сплошь психические больные, медицинский факт неоспорим: нет ничего в человеческой психике, что не сопровождалось бы явлениями химической и электрической природы.

Подойдём к вопросу со стороны, поведения человека. Механического в нём гораздо больше, чем обычно предполагается. Суть любого обучения в конечном итоге — выработка навыков, то есть выполнение чего-либо таким образом, чтобы сознание при этом участвовало как можно меньше и действие производилось машинально. Но не только в сфере исполнительной деятельности главенствуют автоматизмы (например, при постановке удара в теннисе или при вышивании гладью), восприятие — это тоже автоматизмы. В патопсихологии есть такое понятие — зрительная агнозия, суть её в том, что человек с абсолютно нормальным зрением и сохранной психикой смотрит на предмет, видит отдельные детали, но сказать, что перед ним — не может. Например, при предъявлении картинки с изображением барабана больная отвечает: «Это горшок с кисточкой… булка, которую кладут в кастрюлю, а это кренделёк (на палочку)». При предъявлении рисунка с изображением самолёта говорит: «Это стрелка (указывает на хвост самолета). Это балкон, но при чём здесь стрелка, две ножки (указывает на шасси)?». У человека при зрительной агнозии сломался автоматизм восприятия. Хотите смоделировать подобное ощущение? Откройте заднюю панель какого-нибудь радиоустройства: проводки, детальки, а что к чему? — не понятно. Но радиомастер сразу видит в этой разноцветной мешанине строгую зависимость — у него в результате практики сформированы навыки узнавания, а у вас их нет.

Автоматизмы присутствуют и при мышлении. Собственно, обучение — это выработка навыков в мыслительной сфере. И не только ради приобретения технических приёмов решения задач и увеличения багажа информации. Дерзновенное познание окружающего мира, самое смелое творчество в научной сфере, в конечном итоге опирается на изучение букв, теорем, правил.

Но не только действия, восприятие и мышление — сфера деятельности автоматизмов. Чувства, эмоции человека это тоже автоматизмы. Обратимся сначала к таким печальным явлениям как фобии. Человек всегда чего-то сторонится, опасается — это в порядке вещей. Но страх некоторых людей перед обычными явлениями может достигать циклопических размеров. Я помню одного молодого человека, по профессии музыкального критика. Мне, дилетанту в музыке, было очень интересно его послушать, я проникся к нему невольным уважением. А встреча наша произошла в стенах психиатрической клиники, его высокий интеллект сочетался с сильным страхом покинуть стены родного дома. Этот молодой человек страдал агорафобией — боязнью открытых пространств. Фобий, страхов, подобно выше приведенному, необычайное множество. Чего только люди не боятся: закрытых пространств, острых предметов, заражения инфекционным заболеванием (обычно раком или сифилисом), боятся покраснеть или испустить непроизвольно газы в людном месте и прочее и прочее. Где-то в структурах мозга происходит «неправильное замыкание» и самый мощный интеллект пасует перед страхом. Человек понимает бессмысленность страха (который, между прочим, вызывает у него сердцебиение, покраснение, головокружение, тремор рук и ног), но абсолютно ничего не может сделать с берущим над ним верх автоматизмом.

Эмоции находят своё место в механической картине жизнедеятельности: это приводные ремни поведения, промежуточный этап между принятием решения и действием. (Причём принятие решения — вовсе не плод долгих рассуждений. Возьмите, к примеру, воздействие огня, почувствовав его, долго ли вы рассуждаете о том, стоит или нет убирать руку?) Или жажда и голод. Дискомфорт, вызванный этими неприятными ощущениями, создаёт соответствующую доминанту и ваше поведение резко ограничено рамками соответствующей потребности для устранения неприятных эмоций. Или любовь. Хорошо это или плохо, но любовь начинается с изменения химического состава крови…

Итак, человек буквально пронизан автоматизмами, простыми или головокружительно сложными. Но автоматизмы — это не просто совокупность условных рефлексов, как здание это — не просто совокупность кирпичей, подобное определение подходит под груду, сваленную из самосвала. Кирпичи превращаются в дом, если они оплодотворены вдохновением архитектора и конструктора, если их взаиморасположение отвечает целям удобства и красоты. Так и человеческая психика — не просто совокупность условных рефлексов, а поражающая своей сложностью и гармонией взаимосвязь, конечная цель которой - жизнь ради жизни...

...Вот о такой правде я думаю, когда вижу, как от человека, облепленного датчиками идёт информация не куда-нибудь, а в электронные усилители; после чего все события его психической жизни - страх, радость, боль, размышление и внимание - сопровождаются отклонением стрелок. Детектором лжи может служить любой прибор, который измеряет физические величины: температуру, даже диаметр (например зрачка — очень информативный показатель психического состояния) или время (например, кардиоинтервалы — временные промежутки между двумя сокращениями сердечной мышцы, проще говоря, пульс). Одним из самых информативных показателей являются значения электрического потенциала и сопротивление кожи, вооруженный чувствительным гальванометром опытный психолог может абсолютно точно сказать, кого больше любит Ваша невеста — Вас или шоколадный торт, и во сколько раз. Но именно опытный, то есть искушённый в вопросах методологии, метрологии, математической статистики и прочих тонкостях психологической науки, а не предприимчивый шарлатан, подрабатывающий на том, что выдают реакцию вегетативной нервной системы за проявления мифической биоэнергетики. (Последний раз я видел таких умельцев в магазине «Зенит» рядом с метро «Сокольники»).

… Я отрываю глаза от экрана компьютера, на котором постепенно появляются строчки, доказывающие аналогичность работы человеческого организма и хитроумных созданий рук человеческих и вижу свою дочку, с хрустом раскусывающую румяное яблоко, внутри моей груди поднимается протест против собственных доводов. А между тем, проблема взаимоотношения души и тела сопровождала человечество с давних пор: ещё философы ранней патристики совершенно резонно возражали Демокриту, разложившему человека на атомы, что как бы мы ни комбинировали атомы, человеческой души мы не создадим. Прошли тысячелетия и знания человека об окружающем, нас мире и о себе продвинулись далеко вперед: достижения химии, физики, анатомии, физиологии, биологии, генетики, антропологии, психологии и прочих наук о человеке всё больше и больше позволяют постигать сущность работы человеческого организма, в том числе и мозга, а значит позволяют моделировать его. И с каждым новым достижением человеческой мысли интимная область человеческих прерогатив сужается, и кто знает, как скоро мы получим ответ на роковой вопрос: «Так есть ли в человеке такое, чего он сам не сможет понять никогда?»