Интервью с руководителем центра подземных исследований, главным диггером Москвы, лидером движения «Диггеры России за права граждан» Вадимом Михайловым.
Мэр Москвы Юрий Лужков – О подземных аномалиях:
«Я хорошо помню наши мучения, которые начались после того как речка Неглинка была заключена в новый коллектор, и всё вокруг начало проваливаться. В результате мы потеряли гостиницу «Арарат», затем начали «валится» «Метрополь», а в конце 1980-х годов начал проваливаться Малый театр. С похожей проблемой мы встретились на Манежной площади – тогда мы были вынуждены отказаться от строительства 10 подземных этажей в торговом комплексе «Охотный ряд», так как это было небезопасно. У нас уже были случаи, когда на улицах Большая Дмитровка и Петровка проваливался дом, уходила под землю детская площадка».
Место размещения Москвы нашими предками выбиралось именно по близости воды. На семи холмах было полно родников, речушек... Казалось бы, здесь должна быть высокая гелиевая проницаемость, а стало быть — угроза сотрясений, катастроф... Но нет. Основателями Москвы повезло — проницаемость гелия на московской земле довольно низка. То есть Москва изначально— город, надёжно защищенный от провалов, землетрясений и извержений вулканов. Значит, все нормально? Можно спать спокойно?
Увы, нет такого рая, который не мог бы испортить человек. Московская гелиевая стабильность была разрушена мощной откачкой артезианских вод из недр земли. Последние 20 лет интенсивность забора артезианских вод в столице больше, чем их восполнение, в результате чего под городом образовалась так называемая депрессионная воронка, говоря по простому — пустота. Говорить об угрозе тотального провала Москвы под землю ещё рано, но всё же, всё же...
В Москве примерно 800 артезианских скважин. Раньше воды выходили в родниках на поверхность, а сейчас за счёт выкачивания ушли на глубину около 70 метров. Первая вода встречается примерно на глубине 100 метров, и вода эта пресная, питьевая. Большинство пробуренных современных скважин эксплуатируют именно её. Дальше, с глубины более 200 метров начинаются серпуховско-окско-протвинские воды, тоже пресные, по уже чуть-чуть солоноватые. Глубже 300 метров — подсоленные бальнеологически целебные воды московской бальнеологической лечебницы. Содержание соли в этих водах — пять граммов на литр. И концентрация гелия в этих водах (а соответственно, и возможность сдвигов в геологических пластах) быстро растет.
Глубже 900 метров начинаются целебные рассолы, которые эксплуатируются в скважинах санаториев и лечебниц.
Кстати, самой глубокой скважиной располагает мясокомбинат МИКОМС, который использует соленую (264 г соли на литр) воду для засолки шкур и кишок. Глубина залегания этой воды — 1400 метров. Она голубая, как слеза, а на поверхности вскипает с выделением газа. Она содержит 96% азота, 3% гелия, 1% аргона. Это самая мощная гелиевая аномалия в Москве.
Как утверждают геологи, при строительстве не всегда учитывается, что российская столица стоит на юрских глинах — очень подвижном грунте.
Наиболее проблемными и опасными участками в настоящее время являются здания, расположенные по адресам: Ленинградский проспект, 9, 42 и 66, Остоженка, 20, Лапухинский переулок, Трубная площадь, сквер у памятника Энгельсу на Кропоткинской, Тверская, 7 и 10. «По адресу Тверская, 7 уже прошли очень серьезные проседания. А на Ленинградском проспекте, в районе дома 66, рядом с которым вырыт самый глубокий котлован в Москве (13,5 метров) пошли круговые трещины, которые перекинулись на стены дома», — добавил Михайлов.
Он также подчеркнул, что «активно застраивать Бутово опасно», потому что там есть места, где нельзя строить высотные дома и разрывать глубокие котлованы. Вадим Михайлов сообщил, что даже в Московском Кремле «есть усадки грунта». «Это нестабильная сейчас зона. В Кремле процесс проседания происходит из-за резкого переполнения грунтов и вод вокруг Манежа. Такая же динамика и под Ваганьковским холмом, где расположена «Библиотека имени Ленина», — заключил лидер движения диггеров России.
В Москве участились случаи провала грунта, как Вы полагаете, с чем это связано?
— По-видимому, общие аномалии на поверхности связаны с тем, что мы расшевелили недра. Бездумно расширяя города, внедряясь в донное пространство, выгребая минералы, металлы, уголь, выкачивая нефть и газ, мы разбудили процессы, силы которых не в состоянии ни принять, ни понять и уж тем более подчинить человеческому контролю. В мегаполисах пятна подземных пространств постоянно растут, ареал мегаполиса соединяется с пригородами. Это гигамегаполисы, сверх системы, чьи инфраструктуры постепенно наслаиваются на исторические пласты.
Любая шахта есть канал, который вставлен во все слои, вплоть до материка, и гораздо глубже последнего Эта вертикальная выемка грунта прерывает естественное пролегание геологических слоев. Вдоль шахты существует то, что никогда не существовало, — общности этих слоев. Изначально они были разделены, происходила фильтрация, но в зашахтной, затюбинговой зоне существует проницаемость между слоями.
Городские смещения на уровне канализационной системы теплотрасс ужасны. Агрессивные супеси и воды сливаются в слои, где их никогда не было, и там возникают такие химические реакции, такие комбинации, что таблица Менделеева отдыхает.
Подземка стала очень ядовитой. Все потому, что развелось огромное количество производств, захоронений, бесконтрольных сбросов. В каждом городе мира с этим более-менее борются, у нас — меньше всего, поэтому Москва на себе несет определённое кармическое значение. Увы, она является моделью, лабораторией для всего мира по неправильному градоиспользованию. Под землей четко видны все просчеты.
— Вероятно, должна быть разработано специальная наука, которая будет учитывать все особенности, таящиеся в подземном мире, и они должны учитываться при строительстве любого объекта?
— Если взять сферу современной градостроительной политики в Москве, есть всем известная вещь, так называемое точное строительство. Оно идёт без проверок, без контроля и в таких местах, где просто нельзя строить. Чем всё это может закончиться — очевидно: проседания, провалы и разрушения, примеров слишком много.
Кристаллический чехол не вечен, в нём постоянно идут изменения, но они идут в пропорциях тысячелетия к столетию, а под городом — уже десятилетия к двум-трем годам. Учёные признаются, что город размывает осадочный чехол. На протяжении более чем 50 лет под одну только Москву ежесуточно уходила вода огромным кубометражом. Это не только массовые утечки из водопровода, канализации, подземных рек. Имеет место быть проницаемость коммуникаций, ливневых и дренажных систем за счёт нарушения конструкций коммуникаций. Это прекрасно показал академик Ромейко в своих выступлениях. Большинство провалов и обрушений происходит из-за проблем в глубинных полостях, так провалился, к примеру, «Трансвааль-парк». Но прокуратура не интересуется ничем подобным. Подтверждает мои исследования и известный геофизик Ида Померанцева.
В московском НИИ минерального сырья (ВИМСе) доказали: Земля является растущей, развивающейся, предельно энергонасыщенной и высокоорганизованной системой.
Земля дышит. В подземных артезианских бассейнах наблюдается постоянный восходящий поток ювенильных вод, выносящий в приповерхностную зону удивительный газ — гелий.
Количество гелия в пробах почвы напрямую связано с тектоническими разломами. Оказывается, гелий идёт потоком с больших глубин от самого ядра планеты. Но идёт не абы как, а только по активным разломам. То есть по выделениям гелия можно судить о том, есть в коре разлом или нет.
Составленная учёными карта удивила геологов: на их картах разломы коры приходились только на горные массивы. О разломах и на равнинах не было и речи. Но оказалось, что земная кора состоит из твёрдых блоков. По краям блоков— тектонически неустойчивые местности, и именно по ним, как правило, текут реки, речушки и ручейки. И как раз там отмечается повышенная гелиевая проницаемость.
— Какие должны быть приняты меры безопасности в данной ситуации?
— Взрывы на предприятиях, смещение общих экологических параметров проще списать на халатность и бездеятельность «стрелочников», что те миллиметры смещений, которые могли привести к аварии, никто не станет фиксировать. Это большая геологическая проблема подземного пространства под городом, хотя, безусловно, многие проблемы в прямой зависимости от конкретных лиц и предприятий, не соблюдающих меры безопасности. Есть проблема использования старых отстойников. Ведь надо миллионы вложить, чтобы эти отстойники нормально заработали. Когда старый отстойник переполнен современными химикалиями, происходит прорыв. И куда всё это идёт? Конечно, в городские коммуникации. Городские власти закрывают на это глаза.
Москва – это сложный геоорганизм. Она находится на пойменных террасах, бывших и насыпных — нынешних, на валах, на холмах, которые были насыпаны и формировались по-разному и в разные времена. Поэтому, Москва имеет особую динамику. Я мог бы сравнить Москву с Венецией по оседанию грунта. Мы каждый день фиксируем по 15-20 разных маленьких и раз в две недели, обязательно бывает средний по величине провал. Разговор идет ещё и о заводах в центре: Тот город быстрее проваливается, который эти заводы усиливает, вместо того, чтобы выводить их за свои пределы или закрывать.
— Большинство склонно видеть основную причину провалов в халатности строителей?
— Не совсем так. Качество строительства большинства объектов действительно оставляет желать лучшего, поскольку строители экономили на чём угодно: на бетоне, на арматуре, на изоляции, на текущем ремонте. Я уверен, что, если сейчас успеть проверить некоторые точки, трубы там окажутся без должной изоляции. Однако главная проблема в месторасположении самой Москвы. 60% города стоит на озерах и болотах. Платформа под Москвой гранитная, но не единая. Граниты раскололись и начали «гулять». Любая тектоническая подвижка; как карточный дом, может потянуть за собой цепную реакцию обвалов, оползней.
— Есть ли выход?
— Есть — предупреждение и своевременный ремонт. Но где вы видели, чтобы в России начинали работать до того, как клюнет жареный петух?
Комментариев нет:
Отправить комментарий